законопослушный сумасшедший
Между пальцами — гроздья яшмы и сердолика. Твои боги дики и уродливы тёмным ликом, ты танцуешь в чертоге, и воздух тягуче-пьяный. Волны шёлка клубятся, мерцание их кроваво, твоё имя в гортани трепещет, пылает, рвётся. Под ключицей темнеет клеймо — вот кинжал, вот солнце, я смотрю на тебя, и глаза мои неживые оставляют ожоги и рваные ножевые. Я смотрю на тебя так, как больше никто не может, расползаются ссадины алым по смуглой коже, и густеет туман в предрассветной угрюмой выси. Я смотрю на тебя, и я знаю, что ты боишься, что глаза мои дикие, будто чужие боги, и что я не узнаю твоих ни любви, ни боли. И что стоит смягчиться и выпустить свою душу, ты на первом рассвете подушкой меня задушишь. Если я и люблю, то тебе это знать не надо, пусть другие мне бают про мак и про чарку с ядом, на тебя смотрят люди, и я смотрю, так танцуй. Гроздья яшмы и маки должны тебе быть к лицу.
Яна Лехчина
Яна Лехчина