Вокруг шумит кафе. Ты сидишь напротив и крутишь бокал с пивом.
- Ты представляешь, как это: восемь человек насилуют девушку практически на твоих глазах, а ты делаешь вид, что ничего не происходит. Это в "Еве" , когда там был танцпол. Девушка играла на автоматах и заторчала 20 гривен. Видимо, пыталась уйти, но её задержала охрана. Подошло восемь лиц нерусской национальности и, заплатив за неё, увезли. Ну как так можно?!
Яростный взгляд. Что я могу тебе сказать? Ты сам выбрал свою дорогу. Да, знаю, ты верил в это, ты видел всё иначе, но правда жизни оказалась очень жестокой и беспощадной.
- А если кто-то залетел в разборки - думаешь, кто-то будет выгораживать? Х*й, извини за выражение. Поехал один парень в деревню к родным. Там на него быки какие-то наехали. Ну он, защищаясь, одному «устроил» разрыв печени - смерть на месте. И что? Когда дело дошло до выяснения обстоятельств, он был уволен задним числом за два дня до драки. Сейчас сидит в СИЗО и не знает - дадут ему срок или нет. Дадут скорее всего, если повезёт - условно...
Замолкаешь. Тебе горько. Идеалы разрушили ещё в армии - ты представлял это иначе.
- Хех. Повезли нас в Киев. Ну, я думал: "Киев, всё классно должно быть" - конечно. Барак, стёкол нет, кое-как фанерками прикрыто, щелей больше, чем стен. Вместо кроватей - раскладушки, тонкие матрацы и рваные одеяла. Подходишь так:"Товарищ сержант, как же - одеяло рваное" - думаешь, что отвечают? Ха! "Зашей" - говорят. "А латку, товарищ сержант?" - "Найди! Ты что, солдат?!" И ищешь сам, как хочешь. А где? Там кроме этих одеял, матрацев да формы ничего нет.
Тоска накатывает, глядя на тебя. Не таким ты был. Не таким.
- Это знаешь, как вывести из строя американского солдата? Вытащить из его мешка бутылку кока-колы. Ездили наши на учения с поляками. Ну да, конечно, там ребята все крепкие, накачанные - ничего не скажешь. Не то что наши - сопляки да хлюпики. А что у наших в вещмешке? Самое необходимое: спички, сухпаёк - если повезет, ну мелочи там всякие... И автомат. У поляков - мешок литров на 80: две смены белья, тёплые вещи, жирный такой паёк, плащ-палатка... Так наши на место назначения на два часа раньше поляков пришли. Поляки не могли в это поверить и всё говорили нашим, что те на чём-то доехали. А ещё молодой солдатик на привале автомат забыл. Так его послали за автоматом, а пока он ходил - весь батальон приседал. А когда они пошли дальше, солдатик с автоматом бегал вокруг них и кричал "я люблю свой автомат и никому его не отдам!" Вот так у нас воспитывают.
Я помню, как ты с армии в отпуск приехал. Никогда до этого не видела тебя пьяным, не видела тебя курящим, не видела, как мужчина плачет. Я не могла поверить в эти скупые, но такие горькие слезы. Что же с тобой сделали? Что же с тобой сделают...
- Знаешь, Светка, я к тридцати годам сопьюсь нахер. Я не могу принять это как должное - что люди так поступают с другими. Не могу с этим смириться. А по статистике милиция и спецвойска обычно к 28-30 спиваются. Почти все. А после 33-ёх становятся таким же дерьмом. Ломаются просто.
Мне страшно. Страшно за тебя, страшно теперь по улицам ходить. Да и было страшно, но после этих рассказов...
- А мне самому страшно. Я не хочу так. Я сам милиция, но я в неё не верю. Не верю. Но я долго это добивался и не позволю каким-то быкам всё испортить.
- А оно того стоит?
- Ну... У меня есть цель. И я буду к ней идти.
21 сентября 2007 года
- Ты представляешь, как это: восемь человек насилуют девушку практически на твоих глазах, а ты делаешь вид, что ничего не происходит. Это в "Еве" , когда там был танцпол. Девушка играла на автоматах и заторчала 20 гривен. Видимо, пыталась уйти, но её задержала охрана. Подошло восемь лиц нерусской национальности и, заплатив за неё, увезли. Ну как так можно?!
Яростный взгляд. Что я могу тебе сказать? Ты сам выбрал свою дорогу. Да, знаю, ты верил в это, ты видел всё иначе, но правда жизни оказалась очень жестокой и беспощадной.
- А если кто-то залетел в разборки - думаешь, кто-то будет выгораживать? Х*й, извини за выражение. Поехал один парень в деревню к родным. Там на него быки какие-то наехали. Ну он, защищаясь, одному «устроил» разрыв печени - смерть на месте. И что? Когда дело дошло до выяснения обстоятельств, он был уволен задним числом за два дня до драки. Сейчас сидит в СИЗО и не знает - дадут ему срок или нет. Дадут скорее всего, если повезёт - условно...
Замолкаешь. Тебе горько. Идеалы разрушили ещё в армии - ты представлял это иначе.
- Хех. Повезли нас в Киев. Ну, я думал: "Киев, всё классно должно быть" - конечно. Барак, стёкол нет, кое-как фанерками прикрыто, щелей больше, чем стен. Вместо кроватей - раскладушки, тонкие матрацы и рваные одеяла. Подходишь так:"Товарищ сержант, как же - одеяло рваное" - думаешь, что отвечают? Ха! "Зашей" - говорят. "А латку, товарищ сержант?" - "Найди! Ты что, солдат?!" И ищешь сам, как хочешь. А где? Там кроме этих одеял, матрацев да формы ничего нет.
Тоска накатывает, глядя на тебя. Не таким ты был. Не таким.
- Это знаешь, как вывести из строя американского солдата? Вытащить из его мешка бутылку кока-колы. Ездили наши на учения с поляками. Ну да, конечно, там ребята все крепкие, накачанные - ничего не скажешь. Не то что наши - сопляки да хлюпики. А что у наших в вещмешке? Самое необходимое: спички, сухпаёк - если повезет, ну мелочи там всякие... И автомат. У поляков - мешок литров на 80: две смены белья, тёплые вещи, жирный такой паёк, плащ-палатка... Так наши на место назначения на два часа раньше поляков пришли. Поляки не могли в это поверить и всё говорили нашим, что те на чём-то доехали. А ещё молодой солдатик на привале автомат забыл. Так его послали за автоматом, а пока он ходил - весь батальон приседал. А когда они пошли дальше, солдатик с автоматом бегал вокруг них и кричал "я люблю свой автомат и никому его не отдам!" Вот так у нас воспитывают.
Я помню, как ты с армии в отпуск приехал. Никогда до этого не видела тебя пьяным, не видела тебя курящим, не видела, как мужчина плачет. Я не могла поверить в эти скупые, но такие горькие слезы. Что же с тобой сделали? Что же с тобой сделают...
- Знаешь, Светка, я к тридцати годам сопьюсь нахер. Я не могу принять это как должное - что люди так поступают с другими. Не могу с этим смириться. А по статистике милиция и спецвойска обычно к 28-30 спиваются. Почти все. А после 33-ёх становятся таким же дерьмом. Ломаются просто.
Мне страшно. Страшно за тебя, страшно теперь по улицам ходить. Да и было страшно, но после этих рассказов...
- А мне самому страшно. Я не хочу так. Я сам милиция, но я в неё не верю. Не верю. Но я долго это добивался и не позволю каким-то быкам всё испортить.
- А оно того стоит?
- Ну... У меня есть цель. И я буду к ней идти.
21 сентября 2007 года